Домовой

-Где ваш батюшка? — услышал я голос за дверьми своего кабинета.

-Да вон он у себя – отозвался глухой голос сторожа, Володи. И вот уже через пару секунд в приоткрытую дверь выглядывает голова мужчины,  лет 65ти.

— Входите, можете присесть — сказал я незнакомцу, указывая на стул. – Ну с, чем  вам могу служить?

Мужчина медлил, видимо подбирая слова. На вид он был не из робкого десятка – высокий, широкоплечий его огромные кисти рук, хоть и морщинистые, но молот для них, пожалуй, будет как игрушка. На голове — аккуратно приглаженные темно-серебристые коротко постриженные волосы. Его черные глаза были устремлены прямо на меня.

– Да, вот, — наконец произнес он. – Не знаю, с чего начать… в общем. Мне надо освятить дом.

– Ну, что ж, дело хорошее. Конечно, все добрые христиане должны освящать свое жилище.

– Так то оно так… — как-то загадочно протянул он — но только у меня дом непростой.

— Что ж там непростого – невольно произнес я – что  там такого необычного?

– Да вот…видите ли…, дома, кроме меня и дочери еще живут… и живут не люди…

— Животное что ли  — отозвался я – так это часто бывает. Чего только не держат. Ну, там собак, кошек.

Он не ответил, и вдруг сказал. – А знаете, о.Николай, Вас, кажется, так зовут… я потом Вам дома расскажу.

– Ну, хорошо!

И мы условились о дне и часе, когда я приеду к нему домой.

Через два дня я приехал на машине по указанному адресу. Дом, в котором жил Аркадий Васильевич, так он написал в записке свое имя, был деревянный, старинной постройки, выкрашенный в цвет морской волны. Стоял дом на отшибе, в стороне от дороги. К нему вела тенистая аллея, с обеих сторон от которой стояли огромные, неизвестно, когда посаженные старые ели. Слева от аллеи, под обрывом, было заболоченное небольшое озеро. Вообще, в самом расположении дома, и самом доме было что-то загадочное и таинственное. Когда я приблизился к дому, вдруг неожиданно пронзительно залаяла черная большая собака, привязанная на цепи. Думая, что сейчас выйдет хозяин, я остановился и стал ждать. Но видя, что никто не выходит ко мне навстречу, я решился все же войти в дом. Большая старинная, на вид тяжелая дверь, сразу поддалась от легкого моего прикосновения, издав протяжный певучий скрип. Пройдя сени, я постучался  в дверь, и сразу открыл её. Как раз мне навстречу торопливо  шел уже мне знакомый  улыбающийся Аркадий Васильевич. Приветствуя меня, он жестом  пригласил пройти сразу в комнату. Пройдя темную, слабо освещенную прихожую, я очутился в довольно просторной гостиной. К моему удивлению, она была почти пуста. В углу стояло старинное трюмо с зеркалом, а в центре комнаты — такой же старинный резной работы стол, с несколькими стульями. Вся эта мебель была в хорошем состоянии.

— Пожалуйста, располагайтесь, как вам удобно,- сказал, наконец, хозяин. С чего начнем – что Вам может быть, приготовить?

— Да, —  ответил я, – мне нужна небольшая ваза для святой воды, а всё остальное я принес с собой.

— Хорошо-хорошо. – И Аркадий Васильевич быстро пошёл на кухню.

В это время я вновь взглядом окинул комнату и увидел слева от входа небольшую печь, а за ней – диван. Как же я этого не увидел сразу – подумал я, —  ах да, там, в углу очень темно – тут же промелькнуло у меня в голове.

— Вот и ваза, — вдруг услышал я сзади голос.

И я стал доставать все необходимое для освещения дома.

— А вы православный, крещеный? – спросил я хозяина.

— Да, я крещеный. Крестился уже давно, еще когда жил в Прибалтике, но я католик. А вот дети мои крещеные уже в Православии. И дочь, которая живет здесь, со мной, тоже православная.

— Ну, это хорошо!

– А что это у вас за проблемы в доме, о которых вы мне хотели рассказать?

— Да,… — как-то протяжно ответил он, – у нас тут такое водится, что и не знаю, с чего начать…

— Ну, Вы, начтите, пожалуй, с самого начала

— В Ленинград – продолжал он — мы приехали лет 10 тому назад, купили дом, и, знаете, как были рады! Ведь рядом Шуваловский парк, красота неописуемая, вековые деревья, озера пруды… Дом наш, как видите, стоит в уединении — наслаждайтесь тишиной и красотой, что еще надо?…однако, чуть позже, мы почувствовали что-то неладное. По ночам, какие то звуки заставляли нас прислушиваться. Потом – больше — шкаф в спальне сам собой стал разворачиваться – вот-вот опрокинется… А однажды вечером лежу вот, на диване,– и Аркадий Васильевич показал рукой на диван в углу, –  слышу шаги по потолку, и вижу, — ажно доски прогибаются.  Воры, – промелькнуло у меня в голове — и быстро побежал по единственной лестнице, которая ведет на чердак. Глядь – а там ни единой души. Что за дела, думаю, здесь и выход-то один. Не мог никто за 2-3 секунды убежать отсюда. Не домовой ли у нас тут живет? уж очень все тут чудно и таинственно.

Однажды, – продолжал он, – ко мне мои родные приехали из Прибалтики. Да уж очень тут неуютно им стало – то слышат шаги, то ощущают лёгкое  дуновение, как будто кто-то рядом проходит. Быстро они собрались и уехали от меня, и больше уж не приезжают. Говорят – лучше уж ты к нам приезжай в Прибалтику в гости.

А год назад, умер у меня уже в преклонных годах отец, который жил в Риге. Позвонили мне родственники неожиданно, и я сразу уехал.

После похорон возвращаюсь домой и вижу, что мое зеркало какое-то не такое, ну вроде бы как на нём масляное пятно. И напоминает оно  мне фигуру человека. Что такое, думаю, я перед отъездом убирался. Я ведь, как видите, люблю чистоту, обращая мое внимание и проводя рукою по воздуху, добавил мой собеседник.

Действительно, комната была прибрана – ни пылинки, ни соринки, даже большие стопки газет и журналов лежали друг на друге идеально ровно.

— Так вот, — продолжал он, —  всматриваюсь я в это пятно и чувствую, что зрение мое становится неясным – вижу как в тумане. Взял я тряпку и хотел стереть это очертание на зеркале, да что-то мешает – не могу преодолеть свой страх. Тогда развернул я это трюмо к стене – потом, думаю, сотру, или кого-нибудь попрошу.

Проходит время, не помню сколько, идет как-то по улице мой знакомый – я и рассказал ему эту историю. Да он не очень-то мне, кажется, поверил. А сам говорит – ну давай, я тебе вытру зеркало. Вошел он в дом, я дал ему тряпку. Подходит он к зеркалу и начинает его разворачивать – да как побежит, в ужасе крича. – Да ну вас, сами тут разбирайтесь.

Много чего тут еще было, но всего не расскажешь и он умолк.

— Да, – произнес я,  — я тоже на этот счет много чего знаю.

Вспомнил я, что когда пришел служить в храм Петра и Павла, а он представлял собой, можно сказать, развалины. И вот, после уборки мусора и некоторых строительных работ, мы совершили первую службу – это была всенощная в ночь под Рождество Христово. В народе этот день именуют Сочельником. После окончания мы шли по дороге вдоль парка, а было нас не более десяти  человек, остальные прихожане ушли раньше. Вдруг я почувствовал сильный удар в бок. В голове мгновенно промелькнуло – что это машина, что  она меня сбила, и что мне, наверное, конец. Потом я оказался в кювете, быстро вскочив на ноги, я понял, что со мной все обошлось, я жив, а вот спутники мои – кто лежит на обочине, кто уже встал и растерянно оглядывается по сторонам, а кто стонет. Чей-то голос кричит: Верам, Верам плохо… Потом оказалось, действительно, двоих Вер увезли в больницу. Но все обошлось не так уж плохо – все живы. Не стал я рассказывать об этом Аркадию Васильевичу. А рассказал ему другой случай, о том, что было в этом году в Страстную Седьмицу накануне Пасхи. Предивное было явление, что и сам с трудом верю. Если бы был только один Илья, то я б и  не поверил, но было их четверо.  Молодые люди шли от пруда, что около храма, по дорожке в сторону Ломоносовской улицы. Илья тогда был с собакой, немецкой овчаркой. Так вот, выскочил из густых кустов прямо на дорогу черт. Выглядел он обыкновенно, как все черти — с рогами, хвостом, и весь волосатый…. Попрыгал он по дороге, покривлялся – и шмыг обратно в кусты. Диво, да и только, и зачем он являлся??

— А, знаете, —  добавил я моему собеседнику, вспомнив название этой местности с таинственными чащобами на склонах многочисленных высоких холмов,  — ведь финское «Пергало» в переводе на русский обозначает «черт» – отсюда и название поселка – Парголово. Видимо, местность эта действительно, непростая и внушала жителям страх. Мне кто-то однажды рассказывал, что в поселке стояла лютеранская кирха. Однажды утром просыпаются чухонцы —  глядь, а кирхи-то нет. Потом на этом месте, где она провалилась  образовался небольшой пруд …

Ой, Аркадий Васильевич, уж отвлеклись мы от главного, зачем я пришел сюда,- сказал я  и стал доставать чин – не обычный, на освящение дома, а «последование молитвенное над домом или местом очародеянном и соблазняемым от злых духов».

Метки: рассказы