Это не просто символ пищи и питья, необходимых для жизни человека. Это символ труда. Чтобы приготовить хлеб и вино, необходим труд людей, и порой разных профессий. Пшеницу надо вырастить, собрать, помолоть, сохранить, доставить пекарю, испечь, предложить покупателям. То же и с вином.

И когда плоды этих нелегких трудов приносятся Богу в жертву, это означает понимание человеком величия Дара Жизни, понимание заботы Бога о человеке, благодарность за саму жизнь – и временную, и вечную. Хлеб и вино, которое веселит сердце человека, это радостный символ единения всего человечества, приносящего жертву в благодарность Богу за возможность жить не только инстинктами или ради выживания рода, но и чтобы иметь духовное стремление к Богу, жаждать Неба.

Издревле хлебы и вино, изготовленные христианами, приносились в храм на литургию, а диаконы отбирали лучшее для совершения таинства. Так как участвовать в жертве благодарения – евхаристии могли только крещеные христиане, а не оглашенные, то и приношение это совершалось после того, как оглашенные выходили из храма. Как раз там, где сегодня поётся херувимская песнь.

***

Человек не одинок, пока в его жизни есть вера в Бога. Эта вера соединяет его не только с поколениями живших прежде людей, но даже с небесными силами – ангелами, невидимыми для людей, но столь значимыми для человеческой истории. Поэтому в тот момент богослужения, когда человек готовится принести в жертву Богу хлеб и вино, он не только вспоминает об ангельской песне, но и воспевает её месте с ангелами, соединяя небо и землю в единый величественный хор, прославляющий Творца. Понятно, что это движение людей с дарами уже в древности стало значимым моментом службы.

Начиная с VII века хлеб и вино для евхаристии переносили не из алтаря в алтарь, как сегодня, а из специального сосудохранилища, расположенного близ северо-восточного угла храма. Там и совершалось то, что сегодня у нас совершается на проскомидии (см. Часть 1). Поэтому эта длительная процессия и стала называться великий вход. В память об этом до сих пор в греческих храмах процессия Великого входа двигается вдоль всего храма.

Уже после V века вход духовенства со святыми сосудами и крестами стал в церковном сознании ассоциироваться с добровольным шествием Христа на крестные страдания в окружении несметных, невидимых воинств вооруженных копьями ангелов, воспевающих Святой Троице троекратное славословие: «Свят, Свят, Свят!» До VI века в этот момент богослужения пелся 23-й псалом с припевом «Аллилуйя». Именно там говорится о Христе как о Царе славы, предлагаемом в причащении верным.

Употребляемая ныне херувимская песнь (И́же херуви́мы) — составлена неизвестным автором и введена в употребление в VI в. в Византии. Она напоминает нам как ангельские силы на небе, подобно воинам, служат у престола Божия и основана на видениях пророков Исаии и Иезекииля. Это призыв верующих к духовному сосредоточению, к уподоблению жизни ангелов. Херувимская песнь состоит из двух частей. Первая часть – до Великого входа и вторая часть – после. Первая часть, как правило, бывает медленной, протяжной, а вторая – торжественной, ликующей. Разделяются эти две части возгласом «Аминь».

Вот перевод её текста: «(Поётся до входа) Мы все, херувимам таинственно подражающие и сотворившей всё живое Троице трисвятую песнь воспевающие, (да) отложим ныне всякие житейские заботы (поётся после входа) и Царя всех приимем, невидимо огражденного ангельским копьеносным воинством. Аллилуйя».

При начале её пения открываются Царские врата, диакон совершает каждение алтаря, иконостаса и молящихся. Храм наполняется благоуханием. Священник в это время стоит перед Престолом и читает особую молитву, в которой просит Бога допустить его до освящения даров, не взирая на личные прегрешения:

Никто из связанных плотскими влечениями и наслаждениями недостоин приступать или приближаться к Тебе, или служить Тебе, Царю Славы, ибо служение Тебе велико и страшно и для самих Сил небесных! Но однако Ты, по неизреченному и безмерному Своему человеколюбию непреложно и неизменно стал человеком и явился первосвященником нашим, и священнодействие этого общего служения и бескровной жертвы передал нам, как Владыка всех. Ибо Ты, Господи Боже наш, один владычествуешь над всем небесным и земным, – Ты, на престоле Херувимском носимый, Серафимов Господь и Царь Израиля, один Святой и во святых почивающий. Но прошу Тебя, единственного благого и благосклонного: воззри на меня, грешного и ни к чему не годного раба Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести порочной, и силою Святого Твоего Духа сделай способным меня, облеченного благодатью священства, предстоять этому Твоему святому престолу и совершить священнодействие святого и пречистого Твоего Тела и драгоценной Крови. Ибо я к Тебе приступаю, склонив свою голову, и молю Тебя: не отврати лица Твоего от меня и не отвергни меня из числа служителей Твоих, но благоволи, чтобы мною, грешным и недостойным рабом Твоим, принесены были Тебе эти Дары. Ибо Ты – приносящий и приносимый, и принимающий, и раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

Диакон, завершив каждение, становится рядом со священником, и они вместе с воздеянием рук вполголоса произносят Херувимскую песнь, священник первую часть её, а диакон — вторую. Затем священник и диакон целуют престол, кланяются друг другу и стоящим в храме людям, прося у них прощения и отходят к жертвеннику – в северную часть алтаря. Там священник заканчивает поминовение, вынимая частицы из просфор за живых и усопших, кадит святые сосуды, закрепляет большой покров – воздУх – на плече диакона, даёт ему дискос, а сам берет чашу. Вслед за свещеносцем они выходят из алтаря северными боковыми вратами иконостаса на солею.

Смолкает пение хора и раздается звучный голос диакона, поминающего Патриарха и правящего архиерея. Затем диакон входит в алтарь, встает у южной стороны престола на одно колено и ждет священника, с благоговением держа дискос обоими руками. Священник заканчивает поминовение, молитвенно вспоминая светские власти нашей страны, воинство и всех православных христиан. Часто здесь можно услышать и молитву за «строителей, благотворителей, благоукрасителей, жертвователей святаго храм, труждающихся и поющих». «Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда: ныне, и присно, и во веки веков!» – завершает поминовение священник.

Хор громко и торжественно отвечает «Аминь» и поёт вторую часть херувимской песни. В это время священник ставит потир на престол (точнее — на антиминс), затем, приняв от диакона дискос, ставит его слева от потира. С евхаристической чаши и дискоса снимаются малые покровцы и взамен возлагается воздУх. После чего священник трижды кадит Святые Дары, тихо произнося тропари Великой Субботы и покаянные стихи 50-го псалма Давида:

Благородный Иосиф, с древа сняв пречистое тело Твое, чистым полотном обвив и помазав благовониями, в гробнице новой положил.

Во гробе плотью, а во аде с душою как Бог, в раю же с разбойником и на престоле был Ты, Христе, со Отцом и Духом, все наполняя, беспредельный.

Носителем жизни, поистине прекраснейшим рая, и светлейшим всякого царского чертога явился гроб Твой, Христе, источник нашего воскресения. Облагодетельствуй, Господи, во благоволении Твоём Сион, и да будут воздвигнуты стены Иерусалима, – тогда примешь благосклонно жертву правды, возношение и всесожжения, тогда возложат на алтарь Твой тельцов.

Затем Царские врата иконостаса закрываются, а алтарная завеса задёргивается. Херувимская песнь в течение богослужебного года поётся на литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого (кроме Великого Четверга и Великой Субботы). В Великий Четверг и в Великую Субботу, а также на литургии Преждеосвященных Даров совершается такой же чин Великого входа, но с иной херувимской песнью: в Чистый четверг на Страстной седмице поётся «Вечери Твоея тайныя…» — и «Да молчит всякая плоть человеча…» в Великую субботу.

Обычно херувимская распевается сладкозвучно, неторопливо. Она является переходом от подготовительной части литургии к главной – евхаристической, где совершается призывание Духа Святого на дары – хлеб и вино – сердцу Литургии.

К сожалению, для большинства прихожан сегодня Херувимская песнь является своего рода центром литургии, и не только музыкальным. И это не трудно понять. Зажигаются паникадила, открываются врата, священнослужители в красивой процессии несут сосуды, поётся особый мистический гимн. Кто-то, впечатленный происходящим, становится (без всякого на то основания) на колени. Но по сути это лишь перенос даров для их последующего освящения в Дары. Момент красивый, но лишь готовящий нас к самому главному.

Интересно, что уже с VI века некоторые епископы возмущались тем поклонением, которое народ оказывал проносимым сосудам. В «Беседе о Пасхе и о святых Евхаристиях» Константинопольский патриарх святой Евтихий (552–565 и 577–582) осуждает практику поклонения переносимым дарам как уже освященным Телу и Крови Христа: «… народ говорит, что вот, вносят Царя славы, подразумевая при этом вносимое, несмотря на то, что оно еще не освящено архиерейским призыванием, … Ведь говорит Афанасий Великий в своей проповеди новокрещеным: “Вы увидите, как левиты (то есть диаконы) вносят хлеб и чашу с вином и ставят их на престол. И пока прошения и молитвы над ними не завершены, хлеб остается не более чем просто хлебом”» Так что проблема эта идёт из глубины веков…

Тем временем литургия продолжается. Перед закрытыми вратами диакон снова молится о предложенных дарах и наших нуждах, а священник в алтаре умывает руки в знак очищения и молится, готовясь к освящению Даров:

Господи, Боже Вседержитель, один Святой, принимающий жертву хвалы от призывающих Тебя всем сердцем, прими и молитву нас, грешных, и принеси ее ко святому Твоему жертвеннику, и сделай нас способными принести Тебе Дары и жертвы духовные за наши грехи и грехи неведения народа, и удостой нас обрести благодать пред Тобою, чтобы стала благоугодной Тебе жертва наша, и сошел благой Дух благодати Твоей на нас, и на эти предлежащие Дары, и на весь народ Твой.