Митрополит Антоний Сурожский. Проповедь на день Усекновения главы Иоанна Предтечи

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Мы привыкли в нашей жизни, что во всякой нужде, по поводу всякого случая мы обращаемся к Богу за Его помощью. И на каждый наш зов, на каждый крик тоски, страдания, страха, мы ожидаем, что Господь вступится за нас, защитит, утешит. И мы знаем, что Он делает это постоянно, и что предельную Свою заботу о нас он явил, став Человеком и умерев за нас и ради нас.

Но иногда бывает в жизни нашего мира, что Бог обращается за помощью к человеку. И это бывает постоянно, но часто еле заметно, или вовсе остается нами незамеченным. Постоянно Бог обращается к каждому из нас, прося, моля, уговаривая быть в этом мире, который Он так возлюбил, что жизнь за него положил, быть Его присутствием, быть Его живой заботой, зрячей, добродействующей, внимательной.

Он нам говорит, что бы мы ни сделали доброго для какого бы то ни было человека – для Него сделали, призывая этим нас как бы быть на Его месте.

А порой Он некоторых людей зовет к более личному служению Ему. В Ветхом Завете мы читаем о пророках. Пророк Амос говорит, что пророк – это человек, с которым Бог делится мыслями Своими. Но и не только мыслями, но и Своим делом.

Помните пророка Исаию, который в видении видел Господа, озирающегося и говорящего, кого послать Мне? И пророк встал и сказал: меня, Господи.

Но вот среди пророков, среди людей, которые Богу послужили сердцем неразделенным, всей большой силой души, есть один, память которого мы совершаем сегодня, и которого Христос назвал величайшим, среди рожденных на земле.

И действительно, когда вдумаешься в его судьбу, кажется, нет судьбы более величественной и более трагичной. Вся судьба его была в том, как бы, чтобы не быть. Для того, чтобы в сознании и в видении людей возрос Единственный, Который есть Господь.

Вспомните первое, что говорится о нем в Евангелии от Марка: он – глас, вопиющий в пустыне. Он – только голос, он настолько уже неотличим от своего служения, что он стал только Божиим голосом, только благовестником. Словно его как человека плоти и крови, человека, который может тосковать, и страдать, и молиться, искать, и стоять, в конечном итоге, перед грядущей смертью, словно этого человека нет. Он и его призвание – одно и то же. Он – голос Господень, звучащий, гремящий среди пустыни людской, той пустыни, где души пусты, потому что вокруг Иоанна были люди, а пустыня от этого оставалась неизменной.

И дальше, Сам Господь говорит о нем в Евангелии, что он – друг жениха. Друг, который так сильно, так крепко любит жениха и невесту, что он способен, забыв себя, служить их любви. И служить тем, чтобы никогда не оказаться лишним, никогда не быть там и тогда, когда он не нужен. Он – друг, который способен защитить любовь жениха и невесты, и остаться вне, хранителем тайны и любви.

Тут тоже великая тайна человека, который способен, как бы, не стать, для того, чтобы что-то большее, нежели он, было. Дальше говорит он о себе по отношению к Господу: Мне надо умаляться, сходить на «нет», для того чтобы Он возрос. Надо, чтобы обо мне забыли, а помнили только о Нем, чтобы мои ученики от меня отвернулись и ушли, как Андрей и Иоанн на берегу Иордана, и последовали неразделенным сердцем за Ним только. Я живу лишь для того, чтобы меня не стало.

И последнее. Страшный образ Иоанна, когда он уже был в темнице, когда вокруг него суживалось кольцо смерти, когда у него уже не было выхода, когда это колоссально великая душа заколебалась.

Шла на него смерть, кончалась жизнь, в которой у него не было ничего своего. В прошлом был только подвиг отречения от себя, а впереди мрак. И в тот момент, когда заколебался в нем дух, послал он учеников спросить у Христа: Ты ли Тот, Которого мы ожидали. Если Тот, то стоило в юных летах заживо умереть. Если Тот, то стоило умаляться из года в год, чтобы его забыли, и только образ Грядущего возрастал в глазах людей. Если Тот, тогда стоило теперь умирать уже последним умиранием, потому что все, для чего он жил, исполнено и совершено.

Но вдруг Он не Тот? Тогда потеряно все, погублена юность, погублена зрелых лет величайшая сила, все погублено, все бессмысленно. И еще страшнее, что случилось это, поскольку Бог будто обманул. Бог, призвавший его в пустыню, Бог, отведший его от людей, Бог, вдохновивший его на подвиг самоумирания.

Неужели Бог обманул, и жизнь прошла, и возврата нет? И вот, послав учеников ко Христу с вопросом, Ты ли Тот, он не получает ответа прямого, решающего. Христос не отвечает ему: Да, Я – Тот, иди с миром. Он только дает пророку ответ другого пророка о том, что слепые прозревают, что хромые ходят, что мертвые воскресают, что нищие благовествуют. Он дает ответ из Исаии, но Своих слов не прибавляет. Ничего, кроме одного грозного предупреждения: Блажен тот, кто не соблазнится о Мне. Пойдите, скажите Иоанну. И этот ответ достиг Иоанна в предсмертном его ожидании: Верь до конца, верь, не требуя ни знамения, ни свидетельств, ни доказательств. Верь, потому что услышал ты внутри, в глубинах души твоей глас Господень, повелевающий творить дело пророка.

Другие могут каким-то образом опереться на Господа в их порой величайшем подвиге. Иоанна же Бог поддерживал только тем, что повелел ему быть Предтечей, и для того явить предельную веру, уверенность в вещах невидимых.

И вот почему дух захватывает, когда мы думаем о нем. И вот почему, когда мы думаем о подвиге, которому предела нет, мы вспоминаем Иоанна. Вот почему из тех, которые родились на земле рождением естественным и возносились чудесно благодатью, он из всех – самый великий.

Сегодня мы празднуем день Усекновения его главы. Празднуем. Слово праздновать мы привыкли понимать, как радость. Но оно значит оставаться без дела. И без дела можно остаться, потому что захлестнет душу радость и уже не до обычных дел.

А может случиться, что руки опустились от горя и ужаса. И вот таков сегодняшний праздник. За что возьмешься перед лицом того, о чем мы слышали сегодня в Евангелии? И в этот день, когда перед величием и ужасом этой судьбы опускаются руки, церковь призывает нас молиться о тех, которые тоже в ужасе и трепете и недоумении, а иногда в отчаянии умирали. Умирали на поле битвы, умирали в застенках, умирали одинокой смертью человека…

Вспомним тех, кто не только в наше время, а из тысячелетия в тысячелетие погибали страшной смертью, потому что они умели любить, или потому что другие любить не умели. Вспомним всех, потому что всех объемлет Господня любовь. И за всех предстоит, молясь, великий Иоанн, который прошел до конца через всю трагедию жертвы умирания и смерти без единого слова утешения, а только по властному повелению Божию: верь до конца и будь верен до конца. Аминь.