Игумен Силуан (Туманов). Проповедь на литургии в Неделю всех святых, 26 июня 2016 года

Дорогие братья и сестры!
Нравится нам это или нет, но в жизни человека религия, как правило, занимает не центральное место. Религия призвана не «мешать», а лишь помогать в решении приходящих проблем.

Когда человек молод, он занят решением своих проблем: поиск своего места в обществе, любовь, самореализация. Можно прийти в храм, чтобы поставить свечку перед экзаменом. Можно быть в храме алтарником или певцом, но довольно редко это становится жизненным выбором и юношеская религиозность без потерь и трансформации доживает до старости.

В зрелом возрасте человек старается заработать на жизнь, поддержать семью, и вопросы религии тоже отходят в сторону. Максимум – ходить в храм по воскресеньям и праздникам, ездить пару раз в год в паломничество и молиться по молитвослову утром, вечером, и перед едой. То есть, жизнь сама по себе, а Церковь сама по себе. Бога впускаем дозированно и не стремимся полностью подчинять распорядок своей жизни церковному календарю.

В пенсионном возрасте человек, как правило, начинает ходить в храм чаще. Но силы уже не те, да и мотивация посещения храма та же, что и прежде: забота о детях и внуках, просьба о здоровье, о помощи в решении многих проблем и бед старости.

Лишь изредка, обычно в результате какой-либо беды или внезапной болезни, люди начинают задумываться над тем, что же такое быть верующим, быть религиозным. Начинают чаще ходить в храм, начинают искать пути решения своих духовных проблем, читать духовную литературу. Узнают, как именно надо «замолить» тот или иной грех, как искупить ошибки молодости, как примириться с Богом.

Часто мы начинаем мыслить примирение с Богом в категориях количественных: сколько еще молитв нам надо прочитать, как именно строго надо нам поститься в тот или иной пост, как надо одеваться, какие слова говорить при встрече, как относиться к вызовам современности.

Но все усилия стяжать в миру́ святость упираются в тупик. Всё нам как-то не по размеру. Как будто человека иного калибра подразумевают каноны и жития. И замечательные духовные книги написаны монахами для монахов, и примеры житий святых слишком сложны для подражания.

Мы не можем подражать житиям тех святых – монахов, отшельников, святых князей и царей, епископов и мучеников, о которых мы читаем, в полной мере – у нас до конца жизни есть много житейских обязанностей и привязанностей. Мы обязаны заботиться о семье, работать. Как граждане своего Отечества, мы тоже имеем определенные обязательства. И совместить советы, данные в десятом веке в Палестине для послушников сурового старца в затерявшемся в песках монастыре с ритмом нашей необходимой повседневной жизни легко только на первый взгляд.

И так вот и живем постоянно в двух мирах. В мире воображаемой духовности, которая должна бы быть у нас в «идеале», как образец, и в мире реальном, с возможностью иных духовных дел и иного духовного состояния.

Обращаемся к Евангелию за помощью, а оно вообще нас сегодня обескураживает: «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным… Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. X, 32-33, 37-38; XIX, 27-30).

Как же это так? Вообще не по-людски… Эти слова уместны, на первый взгляд, лишь в устах тех людей, которые считают, что жизнь прошла, в ней было когда-то много радости и света, и любви. А теперь впереди только старость, надо отказаться от всего радостного, светлого, удобного и потихонечку идти к концу этой жизни, как нам кажется, в мире с Богом.

Такие настроения пользуются спросом в народе. Сейчас любят подчеркивать, что со Христом может быть только тот, кто несёт кротко страдания, удаляется от суеты и радостей этого мира, видит кругом врагов спасения и находится в постоянной глухой обороне.

Но… как ни прост и не привлекателен такой образ христианина в глазах многих, он редко приводит человека к личной святости, что и регулярно заметно по поведению таких «ревнителей благочестия», не имеющих ни любви, ни вежливости, ни сострадания.

Несомненно, что со Христом может быть только тот, кто взял свой крест и пошел за Ним. Но ведь Бог не против нашей семьи, наших родителей. Первое чудо Он сотворил на самой обыкновенной свадьбе. Господь нигде не говорит о том, что любящий Его должен отказаться от радости. Наоборот.

Бог предостерегает нас от человекопоклонства, говорит нам о том, что необходимо отказаться от мирских привязанностей, необходимо отказаться от греха. Но это не значит, что человек должен быть постоянно замотан в какие-то черные одежды, говорить какими-то исключительно старинными словами, вид иметь хмурый и человеконенавистнический, с четко выраженным недоверием относиться к церковному образованию, лишь цитировать вырванные из контекста изречения святых и почитать достойными спасения только себя и себе подобных.

Не на том мы с вами делаем акцент, когда думаем о путях приближения к Богу. Господь говорит, что «Кто любит Меня, заповеди мои соблюдёт. Кто говорит, что любит Меня, а не любит своего ближнего, тот обманывает сам себя». То есть совсем другие категории святости Господь нам показывает. Условия святости.

Святость — это решительность быть с Богом, как говорил Св. Иоанн Кронштандтский. А у нас не только мало решительности, но она ещё и не туда направлена, не туда ставим акцент: как неразумные спортсмены — нам надо бежать, а мы руки тренируем. Нам надо укрепляться в милосердии, любви, внимании к ближним, а мы думаем, что если 15 минут молитовки почитали и «попостились», отказавшись от колбасы и молока, то уже на пути к святости. Но легко заметить, что «святее» от поста к посту не становимся, потому что не то тренируем…

Мы очень часто думаем, что святость как-то зависит от места, где человек проживает. Вот святые Руси – они, дескать, более святые, чем, скажем, греческие святые или уж, прости Господи, жившие во Франции, как мать Мария (Скобцова). Или, например, святые в древнем Египте. Вот это были настоящие подвижники, а другим-то куда до них?! А уж про нас что говорить? …

И тем самым мы для себя изо дня в день позволяем оставаться на прежнем уровне жизни, позволяем себе не меняться. Да и как? Ведь святые, как нам кажется, они с рождения были особенными. Да, были у них испытания и искушения. Но такие, красивые, какие на иконах нарисовать прилично и позолотить. А так они с самого начала были такими великими святыми. А мы то кто? Мы то свою жизнь прекрасно видим и понимаем, что никакой особой святости в нашей жизни нет.

И Евангелие нас вновь и вновь бу́дит, и напоминает нам о том, что мы заблуждаемся.

Святые не были святыми от рождения. И более того, до самого последнего момента их жизни у них оставалась возможность как падения, так и покаяния.

Но что же отличало святых от других людей, от нас? Святые жили Богом, жили жаждой Бога, жаждой изменить свою жизнь ради Бога. Из религии древнего Израиля к нам пришло ощущение жажды Бога. Бога, как воды, испивая которую, человек уже не обращает внимания на воду повседневной жизни.

Но вы скажете: мы тоже жаждем Бога! Вот, ходим в храм практически каждое воскресение. Читаем дома молитвы, мы стараемся тоже постоянно помнить о Боге.

Но этого недостаточно. Необходимо не просто помнить о Боге, а жить перед лицом Божиим, как жили праведники. То есть смотреть на мир через призму Евангелия, и каждый свой поступок проверять Евангелием. Действительно ли ненависть к тому или иному человеку, действительно ли слово, сказанное тому или иному человеку, действительно ли отказ от того или иного действия, от той или иной помощи, о которой нас попросили люди, действительно ли всё это согласуется с Евангелием?

Если мы так испытываем свою жизнь, то понимаем, насколько мы далеки от спасения, хотя и ходим в храм регулярно, хотя и стараемся быть ближе к Богу…

Устами стараемся, а жизнь остается прежней! Мы легко подвижны на злобу, легко подвижны на ненависть, мы хорошо и давно уже привыкли делить мир на своих и чужих, и так далее. Очень много стереотипов в нашей жизни, которые мы не замечаем, и поэтому не собираемся исправлять.

А святые в своей жизни замечали всё, старались замечать всех! Независимо от того, где они жили – в России, в Египте, в Греции, в Европе, в Америке, в каких-то иных странах. Их всех объединяло одно – они жили перед лицом Божьим. То есть для них присутствие Бога рядом было не красивым словесным оборотом, не какой-то изящной игрой слов, а реальностью настолько реальной, что они готовы были ради этой реальности не только по-другому относиться к окружающим людям, но и расстаться с жизнью, претерпевать мучения, причем не только короткие, но и многолетние.

Люди жаждали Бога! И вот, пожалуй, это то, что и определяет человека святого. Святой – это не безгрешный. Святой – это тот, кто жаждет Бога!

И мне хотелось бы пожелать всем нам в этот день, когда мы празднуем память всех святых, в том числе и наших небесных покровителей, чтобы мы в своей жизни возгревали жажду Бога, чтобы мы понимали, насколько она необходима. Чтобы Бог, входя в нашу жизнь, как Свет, показывал нам, где у нас в душе «завалялись» стереотипы, которые приближают нас скорее к суетному языческому миру, нежели к Христовой Церкви и Тайнам Царства Небесного.

И если мы со смирением и любовью попросим об этом Бога, Господь обязательно нам покажет наши ошибки и поможет хоть немного, но приблизиться к Себе. Подобно тому, как приблизились поколения праведников, которых мы сегодня прославляем.
Аминь!